ЮНГ
Гуру форума
Карен Шахназаров: «Владимир Путин — самый настоящий либерал!»
Александр РУТКОВСКИЙ
Недавно маститый российский кинорежиссер, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм», член Общественной палаты РФ и один из ведущих членов предвыборной команды Владимира Путина Карен Георгиевич Шахназаров побывал с кратким деловым визитом в Киеве и любезно согласился встретиться для беседы с корреспондентом «2000». Будто осколок недавнего взрыва гражданских страстей долетел из Первопрестольной до Матери городов русских...
Кинозрители как советской, так и постсоветской эпохи хорошо знают фильмы режиссера Шахназарова: он всегда адресовал свое творчество самой широкой аудитории, хотел ей нравиться, и ему это чаще всего удавалось. Между тем изначально было заметно, что это тот автор, который, подобно Эльдару Рязанову, в своих лирическо-комических историях всенепременно ищет место социально-политическому посылу. Достаточно вспомнить одну из первых работ Шахназарова, признанную зрителями «фильмом года», — «Мы из джаза» (1983). Легко, весело, артистично, но по образной сути — о музыкальном инакомыслии, о маленьком восстании против казенной догматики.
Герои этого автора — нонконформисты обыденности и позже: в популярнейшем «Зимнем вечере в Гаграх» (1985), в истории взросления нестандартного тинейджера «Курьер» (1985). «Город Зеро» (1989) — это уже открытое, т. е. без развлекательной подливки, гражданское высказывание о новейшей истории Отечества, как и «Цареубийца» (1991), «Сны» (1993), «День полнолуния» (1993), «Всадник по имени Смерть» (2004), «Исчезнувшая империя» (2008) и «Палата №6» (2009).
Итак, Карен Шахназаров в творчестве, похоже, сознательно приближался к политической истории и вот нынче сам в нее попал. Логично. Так строился и наш разговор: от насущных проблем кино — до политики как актуальной формы истории.
Кино, «железо» и имена
— Карен Георгиевич, приходится слышать взаимоисключающие оценки нынешнего состояния российского кино — в диапазоне от расцвета до упадка. А каково мнение на этот счет руководителя главной российской кинофабрики?
— Я оцениваю ситуацию в нашем кино двояко. Во-первых, если принять во внимание положение, в котором оказалось советское кино в конце 1980-х годов, сегодня все не так уж плохо. Тогдашнее положение я бы определил через название моего фильма — «Город Зеро». Разруха полная. Ни одну индустрию в то время так не уничтожали, как кинематограф. Я видел все это, и мое поколение знает, что я имею в виду. Тем не менее с конца 1990-х, т. е. в кратчайший срок, в стране была выстроена довольно серьезная киноиндустрия. Сегодня российская киноиндустрия существует, это факт. И мы на «Мосфильме» тоже внесли свою лепту, особенно в плане технологий. Ныне можем предложить создателям фильмов самый широкий спектр услуг. Наша киноиндустрия работает и достаточно много производит.
Однако хочешь не хочешь, а ее нельзя отделять от телевидения. В каких-то пунктах они просто совпадают. Скажем, производство на киностудии телесериалов — часть киноиндустрии и звено телепроцесса одновременно. Все это — определенное наше достижение. Более того, я даже не очень понимаю, почему наши власти мало это политически акцентируют в свою пользу: скажем, автомобильная промышленность в России после распада СССР не поднялась, а вот киноиндустрия — заново воссоздана. Причем как человек, половину жизни проработавший в Советском Союзе и любящий советское кино, скажу, что с точки зрения технологии советская кинематография и нынешняя российская — это небо и земля. Сегодняшняя российская киноиндустрия по техническому уровню не уступает никому в Европе. В общем-то я мог бы сказать, она никому в мире не уступает, если бы ей... хватало профессионалов.
Другой вопрос — это качество кинопродукции. «Железо» — это необходимо и замечательно, но зритель смотрит не «железо», не технологии, а снятые с их помощью хорошие фильмы. А вот с этим есть проблемы. Строго говоря, в этом смысле советское кино даст 100 очков вперед сегодняшнему российскому. Такого количества талантов в кино нет, как это было, когда я в 1970-е пришел на «Мосфильм». Понимаете?
И нет такого количества оригинальных художественных идей, как в советском кино. При этом современное российское кино все время пытается быть на кого-то похожим — то на американское, то на европейское. Оно само уже не знает, на кого хочет быть похожим... Только не на некую традицию, которая сложилась в советские времена. В этом главная проблема. Вот это, на мой взгляд, самое фундаментальное противоречие текущего момента.
— Извините, Карен Георгиевич, решусь вам, человеку изнутри российского кинопроцесса, возразить из украинского «далека». Ваш покорный слуга — активный участник пресс-дискуссий о киноновинках на «Кинотаврах» последних лет. На этом основании смею утверждать, что вы, по-моему, чрезмерно суровы в оценке творческого уровня российского кино. Достаточно указать перстом в сторону постоянно пополняющегося корпуса молодых талантов, уже получивших мировое признание: Звягинцев, Мизгирев, Хомерики, Попогребский, Германика, Федорченко, Никонова, Герман-младший и др. В полном расцвете авторы среднего поколения — круга Сокурова и Балабанова. Активно работают мэтры: Михалков, Говорухин, Снежкин, Бортко, наконец вы... И вы усматриваете творческий дефицит?!
— Да, есть отдельные хорошие картины и талантливые имена, но своеобразного художественного феномена «новое российское кино», по-моему, пока нет. Я это вижу со служебного места — как директор «Мосфильма».
Мы обладаем большой коллекцией старых фильмов, и к нам идут бесконечные обращения со всего мира: все хотят смотреть советское кино. Разные фестивали и телекомпании хотят показывать наши фильмы того времени. Советское кино до сих пор работает. Это, конечно, субъективная точка зрения, но она зиждется на наблюдениях за реальными событиями.
Поэтому повторюсь: успехи киноиндустрии есть, тем не менее присутствует неудовлетворенность творческим качеством новой кинопродукции.
Налицо и организационные проблемы. Например, не так давно зачем-то раздвоили центр управления кинопроцессом — Кинофонд и Минкульт, что, я считаю, неправильно. В последнее время, правда, догадались, что это неправильно, и будут, видимо, обратно все «сливать» в единый Киноцентр.
А еще есть проблемы кинопроката и отсутствия единого электронного билета и другое. Много важных проблем технического характера. Я не идеализирую ситуацию, но все же считаю, что главное, чего мы достигли, — это воссоздание киноиндустрии. И в этом отношении я, конечно, понимаю все наши отличия от украинской кинематографии. На Украине, по-моему, вообще нет киноиндустрии...
Ты меня любишь или просто хочешь... как индустрию?
— Увы, крыть нечем. Это правда. Тем более фарсово выглядит позиция киночиновников, которые даже в лексике «надувают щеки». Вот недавно я получил из Киноагентства пресс-релиз, озаглавленный «На Берлінале представили українську кіноіндустрію». А речь идет аж... о семи картинах, из которых до экрана дошла только одна. Так сказать, нагишом, да с палашом. По-моему, термин «индустрия» предполагает массовое промышленное производство продукции...
— Конечно. Киноиндустрия проявляет себя большим количеством кинопродукта — плохого, хорошего, такого, сякого, — всякого. В России есть поток кинопродукции, поэтому можно говорить и о наличии киноиндустрии. Есть проблемы, но все работает.
— Насколько я вас понял, сегодня в плане технологий российское кино более благополучно, чем в плане искусства?
— Ну, об искусстве вообще говорить сложнее. В плане искусства я люблю картины Феллини, но это вряд ли совпадает с мнением большинства. А индустрия по определению адресуется большинству. И если ты начинаешь обращаться к большому количеству людей, то однажды понимаешь, что их представления о «хорошем кино» не совпадают с твоими оценками.
Вообще разговор о «хорошем кино» сложен. Для одних это, к примеру, «Неуловимые мстители». И это на самом деле неплохой фильм. А другому подавай Тарковского. В советском кино сложился опыт «мирного сосуществования» массового и авторского кино, и эта традиция была бы крайне полезна в наши дни. Советское кино вообще не было похоже ни на одну кинематографию мира и ценилось именно за это. Как выяснилось, построить новую технологическую базу гораздо легче, чем породить новую интересную кинематографию.
Телеальянсы поют романсы?
— Кроме искусства и «железа», в кинематографе всегда присутствовало еще одно важное качество — способность влиять на сознание и эмоции большого числа людей. Вот об этом «третьем измерении» кинопроцесса мой вопрос. Как вы думаете, Карен Георгиевич, российское кино у себя на родине влиятельно? Насколько оно социально эффективно? То, что отдельные фильмы могут «заводить» молодежь, ясно. А вот вести за собой общество, массы, генерируя новые идеи, — как с этим?
— Вряд ли здесь возможны однозначные ответы. Я сам на эту тему часто и в разные периоды своей жизни размышлял и всякий раз приходил к разным выводам. Был период, когда я считал, что кино может все. А было время, когда приходил к выводу, что кино ничего не может изменить.
Сейчас склоняюсь к мысли, что кино все-таки оказывает на зрителей большое влияние. Вряд ли можно надеяться, что оно способно изменить мир, но оно оказывает сильное воздействие на людей. И российское кино — хотя в значительно меньшей степени, чем советское, — конечно же, оказывает на зрителей существенное влияние. И хотя наши фильмы преимущественно проигрывают в прокате, их параллельное присутствие на ТВ и в интернете компенсирует такие потери.
Публика все-таки знает наше кино. В последнее время я обращаю внимание на то, как именно телевизионная составляющая входит в кинематографическую судьбу фильма. Это происходит разными путями. Например, все больше появляется даже не сериалов, а таких особых фильмов для ТВ.
Кстати, подобное отмечается и в Америке. Там телефильмы иногда имеют большие бюджеты, чем иные голливудские блокбастеры. Для них делают дорогую компьютерную графику, там снимаются звезды и т. п. То есть речь уже не о недорогих «мыльных операх», с которых когда-то начинало ТВ. Такая тенденция заметна и у нас. Например, в сериалах «Белая гвардия» Снежкина, «Достоевский» Хотиненко и «Ликвидация» Урсуляка. Не хочу ничего оценивать, а просто констатирую: это уже настоящее кино, сделанное для ТВ. И здесь просто невозможно разделить телевизионные и кинематографические начала. Такие фильмы, конечно, оказывают более глубокое воздействие на общество, чем аналогичные прокатные картины, хотя бы в силу общедоступности ТВ.
Александр РУТКОВСКИЙ
Недавно маститый российский кинорежиссер, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм», член Общественной палаты РФ и один из ведущих членов предвыборной команды Владимира Путина Карен Георгиевич Шахназаров побывал с кратким деловым визитом в Киеве и любезно согласился встретиться для беседы с корреспондентом «2000». Будто осколок недавнего взрыва гражданских страстей долетел из Первопрестольной до Матери городов русских...
Кинозрители как советской, так и постсоветской эпохи хорошо знают фильмы режиссера Шахназарова: он всегда адресовал свое творчество самой широкой аудитории, хотел ей нравиться, и ему это чаще всего удавалось. Между тем изначально было заметно, что это тот автор, который, подобно Эльдару Рязанову, в своих лирическо-комических историях всенепременно ищет место социально-политическому посылу. Достаточно вспомнить одну из первых работ Шахназарова, признанную зрителями «фильмом года», — «Мы из джаза» (1983). Легко, весело, артистично, но по образной сути — о музыкальном инакомыслии, о маленьком восстании против казенной догматики.
Герои этого автора — нонконформисты обыденности и позже: в популярнейшем «Зимнем вечере в Гаграх» (1985), в истории взросления нестандартного тинейджера «Курьер» (1985). «Город Зеро» (1989) — это уже открытое, т. е. без развлекательной подливки, гражданское высказывание о новейшей истории Отечества, как и «Цареубийца» (1991), «Сны» (1993), «День полнолуния» (1993), «Всадник по имени Смерть» (2004), «Исчезнувшая империя» (2008) и «Палата №6» (2009).
Итак, Карен Шахназаров в творчестве, похоже, сознательно приближался к политической истории и вот нынче сам в нее попал. Логично. Так строился и наш разговор: от насущных проблем кино — до политики как актуальной формы истории.
Кино, «железо» и имена
— Карен Георгиевич, приходится слышать взаимоисключающие оценки нынешнего состояния российского кино — в диапазоне от расцвета до упадка. А каково мнение на этот счет руководителя главной российской кинофабрики?
— Я оцениваю ситуацию в нашем кино двояко. Во-первых, если принять во внимание положение, в котором оказалось советское кино в конце 1980-х годов, сегодня все не так уж плохо. Тогдашнее положение я бы определил через название моего фильма — «Город Зеро». Разруха полная. Ни одну индустрию в то время так не уничтожали, как кинематограф. Я видел все это, и мое поколение знает, что я имею в виду. Тем не менее с конца 1990-х, т. е. в кратчайший срок, в стране была выстроена довольно серьезная киноиндустрия. Сегодня российская киноиндустрия существует, это факт. И мы на «Мосфильме» тоже внесли свою лепту, особенно в плане технологий. Ныне можем предложить создателям фильмов самый широкий спектр услуг. Наша киноиндустрия работает и достаточно много производит.
Однако хочешь не хочешь, а ее нельзя отделять от телевидения. В каких-то пунктах они просто совпадают. Скажем, производство на киностудии телесериалов — часть киноиндустрии и звено телепроцесса одновременно. Все это — определенное наше достижение. Более того, я даже не очень понимаю, почему наши власти мало это политически акцентируют в свою пользу: скажем, автомобильная промышленность в России после распада СССР не поднялась, а вот киноиндустрия — заново воссоздана. Причем как человек, половину жизни проработавший в Советском Союзе и любящий советское кино, скажу, что с точки зрения технологии советская кинематография и нынешняя российская — это небо и земля. Сегодняшняя российская киноиндустрия по техническому уровню не уступает никому в Европе. В общем-то я мог бы сказать, она никому в мире не уступает, если бы ей... хватало профессионалов.
Другой вопрос — это качество кинопродукции. «Железо» — это необходимо и замечательно, но зритель смотрит не «железо», не технологии, а снятые с их помощью хорошие фильмы. А вот с этим есть проблемы. Строго говоря, в этом смысле советское кино даст 100 очков вперед сегодняшнему российскому. Такого количества талантов в кино нет, как это было, когда я в 1970-е пришел на «Мосфильм». Понимаете?
И нет такого количества оригинальных художественных идей, как в советском кино. При этом современное российское кино все время пытается быть на кого-то похожим — то на американское, то на европейское. Оно само уже не знает, на кого хочет быть похожим... Только не на некую традицию, которая сложилась в советские времена. В этом главная проблема. Вот это, на мой взгляд, самое фундаментальное противоречие текущего момента.
— Извините, Карен Георгиевич, решусь вам, человеку изнутри российского кинопроцесса, возразить из украинского «далека». Ваш покорный слуга — активный участник пресс-дискуссий о киноновинках на «Кинотаврах» последних лет. На этом основании смею утверждать, что вы, по-моему, чрезмерно суровы в оценке творческого уровня российского кино. Достаточно указать перстом в сторону постоянно пополняющегося корпуса молодых талантов, уже получивших мировое признание: Звягинцев, Мизгирев, Хомерики, Попогребский, Германика, Федорченко, Никонова, Герман-младший и др. В полном расцвете авторы среднего поколения — круга Сокурова и Балабанова. Активно работают мэтры: Михалков, Говорухин, Снежкин, Бортко, наконец вы... И вы усматриваете творческий дефицит?!
— Да, есть отдельные хорошие картины и талантливые имена, но своеобразного художественного феномена «новое российское кино», по-моему, пока нет. Я это вижу со служебного места — как директор «Мосфильма».
Мы обладаем большой коллекцией старых фильмов, и к нам идут бесконечные обращения со всего мира: все хотят смотреть советское кино. Разные фестивали и телекомпании хотят показывать наши фильмы того времени. Советское кино до сих пор работает. Это, конечно, субъективная точка зрения, но она зиждется на наблюдениях за реальными событиями.
Поэтому повторюсь: успехи киноиндустрии есть, тем не менее присутствует неудовлетворенность творческим качеством новой кинопродукции.
Налицо и организационные проблемы. Например, не так давно зачем-то раздвоили центр управления кинопроцессом — Кинофонд и Минкульт, что, я считаю, неправильно. В последнее время, правда, догадались, что это неправильно, и будут, видимо, обратно все «сливать» в единый Киноцентр.
А еще есть проблемы кинопроката и отсутствия единого электронного билета и другое. Много важных проблем технического характера. Я не идеализирую ситуацию, но все же считаю, что главное, чего мы достигли, — это воссоздание киноиндустрии. И в этом отношении я, конечно, понимаю все наши отличия от украинской кинематографии. На Украине, по-моему, вообще нет киноиндустрии...
Ты меня любишь или просто хочешь... как индустрию?
— Увы, крыть нечем. Это правда. Тем более фарсово выглядит позиция киночиновников, которые даже в лексике «надувают щеки». Вот недавно я получил из Киноагентства пресс-релиз, озаглавленный «На Берлінале представили українську кіноіндустрію». А речь идет аж... о семи картинах, из которых до экрана дошла только одна. Так сказать, нагишом, да с палашом. По-моему, термин «индустрия» предполагает массовое промышленное производство продукции...
— Конечно. Киноиндустрия проявляет себя большим количеством кинопродукта — плохого, хорошего, такого, сякого, — всякого. В России есть поток кинопродукции, поэтому можно говорить и о наличии киноиндустрии. Есть проблемы, но все работает.
— Насколько я вас понял, сегодня в плане технологий российское кино более благополучно, чем в плане искусства?
— Ну, об искусстве вообще говорить сложнее. В плане искусства я люблю картины Феллини, но это вряд ли совпадает с мнением большинства. А индустрия по определению адресуется большинству. И если ты начинаешь обращаться к большому количеству людей, то однажды понимаешь, что их представления о «хорошем кино» не совпадают с твоими оценками.
Вообще разговор о «хорошем кино» сложен. Для одних это, к примеру, «Неуловимые мстители». И это на самом деле неплохой фильм. А другому подавай Тарковского. В советском кино сложился опыт «мирного сосуществования» массового и авторского кино, и эта традиция была бы крайне полезна в наши дни. Советское кино вообще не было похоже ни на одну кинематографию мира и ценилось именно за это. Как выяснилось, построить новую технологическую базу гораздо легче, чем породить новую интересную кинематографию.
Телеальянсы поют романсы?
— Кроме искусства и «железа», в кинематографе всегда присутствовало еще одно важное качество — способность влиять на сознание и эмоции большого числа людей. Вот об этом «третьем измерении» кинопроцесса мой вопрос. Как вы думаете, Карен Георгиевич, российское кино у себя на родине влиятельно? Насколько оно социально эффективно? То, что отдельные фильмы могут «заводить» молодежь, ясно. А вот вести за собой общество, массы, генерируя новые идеи, — как с этим?
— Вряд ли здесь возможны однозначные ответы. Я сам на эту тему часто и в разные периоды своей жизни размышлял и всякий раз приходил к разным выводам. Был период, когда я считал, что кино может все. А было время, когда приходил к выводу, что кино ничего не может изменить.
Сейчас склоняюсь к мысли, что кино все-таки оказывает на зрителей большое влияние. Вряд ли можно надеяться, что оно способно изменить мир, но оно оказывает сильное воздействие на людей. И российское кино — хотя в значительно меньшей степени, чем советское, — конечно же, оказывает на зрителей существенное влияние. И хотя наши фильмы преимущественно проигрывают в прокате, их параллельное присутствие на ТВ и в интернете компенсирует такие потери.
Публика все-таки знает наше кино. В последнее время я обращаю внимание на то, как именно телевизионная составляющая входит в кинематографическую судьбу фильма. Это происходит разными путями. Например, все больше появляется даже не сериалов, а таких особых фильмов для ТВ.
Кстати, подобное отмечается и в Америке. Там телефильмы иногда имеют большие бюджеты, чем иные голливудские блокбастеры. Для них делают дорогую компьютерную графику, там снимаются звезды и т. п. То есть речь уже не о недорогих «мыльных операх», с которых когда-то начинало ТВ. Такая тенденция заметна и у нас. Например, в сериалах «Белая гвардия» Снежкина, «Достоевский» Хотиненко и «Ликвидация» Урсуляка. Не хочу ничего оценивать, а просто констатирую: это уже настоящее кино, сделанное для ТВ. И здесь просто невозможно разделить телевизионные и кинематографические начала. Такие фильмы, конечно, оказывают более глубокое воздействие на общество, чем аналогичные прокатные картины, хотя бы в силу общедоступности ТВ.