FXWizard
Гуру форума
Экономика в четырех разновидностях
Кризис тянет мировую экономику и финансовые рынки ко дну, поэтому не стоит удивляться тем глобальным переоценкам принципов работы мировой экономики, которые ждут нас впереди. Судя по всему, голоса диссидентов профессии наконец-то достигли ушей широкой аудитории. Например, лауреат нобелевской премии Рональд Х. Коаз заловался на то, что, микроэкономика засорена моделями «черных ящиков», которые не способны достоверно показать фактические контрактные взаимоотношения между компаниями и рынками. Он отметил, что при низкой стоимости сделки и должным образом определенных правах собственности, частные контракты способны решить такие глобальные проблемы, как загрязнение окружающей среды; однако политики, глядя на одержимость экономистов упрощенными ценовыми теориями, предпочитают ориентироваться на фискальные инструменты.
Еще один лауреат нобелевской премии Пол Кругман утверждал, что последние три десятка лет макроэкономика была в лучшем случае бесполезной, а то и вредной. Он уверен, что экономисты не видят катастрофических провалов макроэкономики, потому что принимают красоту и элегантность теоретических моделей за истину в последней инстанции. И Коаз и Кругман сетуют на пренебрежение экономическим наследием, традицией, восходящей, как минимум, к Адаму Смиту - бесценными всеобъемлющими теориями политической экономии и философией морали. Современная любовь к урезанным и чисто механическим моделям увела профессию из теоретического русла к идеологии, разъединила ее с реальной экономикой.
Простота и элегантность микро и макроэкономических моделей позволяет с легкостью объяснить ценовые механизмы, а также балансы и дисбалансы ключевых совокупных экономических переменных. Но они не могут описать или проанализировать фактическое поведение основных участников рынка. Вот классический пример из учебника: компания не утруждается изучением структуры корпоративных контрактов и делегирует изучение активов, обязательств, доходов и расходов «бухгалтерии». Как можно понять работу компании, не изучив ее корпоративные контракты, связывающие всех ее участников - то есть, акционеров, банкиров, поставщиков, клиентов и сотрудников - чьи сложные взаимоотношения отражаются на балансе компании и проявляются в ее операционных потоках?
Концентрируясь на объемах производства и потреблении, национальные счета обобщают или исключают эти данные, пренебрегая, таким образом, важностью финансирования, кредитного плеча и уязвимых мест баланса. Фактически, современных микро и макроэкономических моделей не достаточно для комплексного изучения динамики и взаимодействия людей, институтов и самой сути нашей реальной экономики. Они не отвечают на ключевые экономические вопросы, выделенные Полом Сэмюэльсоном - что, как и для кого производится, поставляется и продается - и лишь изредка говорят нам о том, «где» и «когда».
Деление экономики на макроэкономику (изучение экономической динамики, структуры, поведения и принятия решений на национальном, региональном или глобальном уровне), и макроэкономику (изучение распределения ресурсов в домохозяйствах и компаниях) фундаментально неверно. Более того, есть еще два направления экономики - мезоэкономика и метаэкономика - о которых вообще все забывают. Мезоэкономика исследует институциональные аспекты экономики, не охваченные микро или макроэкономикой. Предполагая наличие идеальной конкуренции, полной информированности и нулевой стоимости транзакций, неоклассическая экономика исключает необходимость в таких институтах как суды, партии, религиозные образования для решения экономических проблем, с которыми сталкиваются люди, компании и страны.
В этом контексте экономисты Курт Допфер, Джон Фостер и Джейсон Поттс разработали макро-мезо-микроэкономическую теорию эволюции, в которой экономическая система представляет собой популяцию правил, структуру правил и обработку правил. Самая важная функция мезоэкономической концепции заключается в изучении фактической сети договоров, как формальных так и неформальных, в семьях, корпорациях, социальных институтах, на рынках. Она обеспечивает взаимосвязь между микро и макро, потому что правила микроуровня и институтов оказывают влияние на макроуровне.
Метаэкономика идет еще дальше, изучая более глубокие функциональные аспекты экономики, которая воспринимается как сложная, интерактивная и холистическая система. Она отвечает на вопросы, почему одна экономика более конкурентна и стабильная, чем другие, как и почему развиваются управленческие структуры институтов, и как Китай создал цепочки поставок мирового масштаба в секторе обрабатывающей промышленности, инфраструктуры, финансов и государственных услуг за такое короткое время. Чтобы изучить глубоко скрытые принципы человеческого поведения, метаэкономика требует от нас открытого, системного и постоянно эволюционирующего подхода, признания реальной экономики в качестве сложной живой системы.
Это трудно, потому что официальная статистика искажает - или попросту не учитывает - многие скрытые правила и принципы реальной экономики. Например, оценка ВВП не учитывает стоимость восполнения природных ресурсов, загрязнения окружающей среды и уничтожения биологического разнообразия. Более того, в политэкономии так принято: все, что не поддается статистическому учету, малозначимо, или этого вообще не существует. Статичные, линейные и закрытые методы анализа применяются к открытым, нелинейным, динамичным и взаимосвязанным системам, что неизбежно ведет к провалу.
Британский экономист Фриц Шумачер понял, что институты, созданные людьми - это сложные структуры с динамическим управлением, которым требуется системный анализ. Он определил метаэкономику как процесс очеловечивания экономики через учет значимости устойчивой окружающей среды; таким образом, он включил элементы философии морали, психологии, антропологии и социологии, размывающие границы между задачей максимизации и рациональностью отдельно взятых людей. Эрик Бейнхокер из недавно образованного Института новой экономической мысли, призывает по-новому взглянуть на экономический мир. Для этого понадобится помощь психологии, антропологии, социологии, истории, физики, биологии, математики, информатики и других дисциплин, изучающих сложные адаптивные системы.
Мы уверены, что концепция микро-макро-мезо-метаэкономики - то, что мы называем «системономикой» - представляет собой более комплексный подход к анализу сложной живой системы, развивающейся внутри динамических естественных систем. Она особенно полезна для анализа развития таких древних, но лишь недавно возродившихся экономик Китая и Индии, которые способны оказать заметное влияние на экономики других стран и нашу естественную среду обитания в целом.
Кризис тянет мировую экономику и финансовые рынки ко дну, поэтому не стоит удивляться тем глобальным переоценкам принципов работы мировой экономики, которые ждут нас впереди. Судя по всему, голоса диссидентов профессии наконец-то достигли ушей широкой аудитории. Например, лауреат нобелевской премии Рональд Х. Коаз заловался на то, что, микроэкономика засорена моделями «черных ящиков», которые не способны достоверно показать фактические контрактные взаимоотношения между компаниями и рынками. Он отметил, что при низкой стоимости сделки и должным образом определенных правах собственности, частные контракты способны решить такие глобальные проблемы, как загрязнение окружающей среды; однако политики, глядя на одержимость экономистов упрощенными ценовыми теориями, предпочитают ориентироваться на фискальные инструменты.
Еще один лауреат нобелевской премии Пол Кругман утверждал, что последние три десятка лет макроэкономика была в лучшем случае бесполезной, а то и вредной. Он уверен, что экономисты не видят катастрофических провалов макроэкономики, потому что принимают красоту и элегантность теоретических моделей за истину в последней инстанции. И Коаз и Кругман сетуют на пренебрежение экономическим наследием, традицией, восходящей, как минимум, к Адаму Смиту - бесценными всеобъемлющими теориями политической экономии и философией морали. Современная любовь к урезанным и чисто механическим моделям увела профессию из теоретического русла к идеологии, разъединила ее с реальной экономикой.
Простота и элегантность микро и макроэкономических моделей позволяет с легкостью объяснить ценовые механизмы, а также балансы и дисбалансы ключевых совокупных экономических переменных. Но они не могут описать или проанализировать фактическое поведение основных участников рынка. Вот классический пример из учебника: компания не утруждается изучением структуры корпоративных контрактов и делегирует изучение активов, обязательств, доходов и расходов «бухгалтерии». Как можно понять работу компании, не изучив ее корпоративные контракты, связывающие всех ее участников - то есть, акционеров, банкиров, поставщиков, клиентов и сотрудников - чьи сложные взаимоотношения отражаются на балансе компании и проявляются в ее операционных потоках?
Концентрируясь на объемах производства и потреблении, национальные счета обобщают или исключают эти данные, пренебрегая, таким образом, важностью финансирования, кредитного плеча и уязвимых мест баланса. Фактически, современных микро и макроэкономических моделей не достаточно для комплексного изучения динамики и взаимодействия людей, институтов и самой сути нашей реальной экономики. Они не отвечают на ключевые экономические вопросы, выделенные Полом Сэмюэльсоном - что, как и для кого производится, поставляется и продается - и лишь изредка говорят нам о том, «где» и «когда».
Деление экономики на макроэкономику (изучение экономической динамики, структуры, поведения и принятия решений на национальном, региональном или глобальном уровне), и макроэкономику (изучение распределения ресурсов в домохозяйствах и компаниях) фундаментально неверно. Более того, есть еще два направления экономики - мезоэкономика и метаэкономика - о которых вообще все забывают. Мезоэкономика исследует институциональные аспекты экономики, не охваченные микро или макроэкономикой. Предполагая наличие идеальной конкуренции, полной информированности и нулевой стоимости транзакций, неоклассическая экономика исключает необходимость в таких институтах как суды, партии, религиозные образования для решения экономических проблем, с которыми сталкиваются люди, компании и страны.
В этом контексте экономисты Курт Допфер, Джон Фостер и Джейсон Поттс разработали макро-мезо-микроэкономическую теорию эволюции, в которой экономическая система представляет собой популяцию правил, структуру правил и обработку правил. Самая важная функция мезоэкономической концепции заключается в изучении фактической сети договоров, как формальных так и неформальных, в семьях, корпорациях, социальных институтах, на рынках. Она обеспечивает взаимосвязь между микро и макро, потому что правила микроуровня и институтов оказывают влияние на макроуровне.
Метаэкономика идет еще дальше, изучая более глубокие функциональные аспекты экономики, которая воспринимается как сложная, интерактивная и холистическая система. Она отвечает на вопросы, почему одна экономика более конкурентна и стабильная, чем другие, как и почему развиваются управленческие структуры институтов, и как Китай создал цепочки поставок мирового масштаба в секторе обрабатывающей промышленности, инфраструктуры, финансов и государственных услуг за такое короткое время. Чтобы изучить глубоко скрытые принципы человеческого поведения, метаэкономика требует от нас открытого, системного и постоянно эволюционирующего подхода, признания реальной экономики в качестве сложной живой системы.
Это трудно, потому что официальная статистика искажает - или попросту не учитывает - многие скрытые правила и принципы реальной экономики. Например, оценка ВВП не учитывает стоимость восполнения природных ресурсов, загрязнения окружающей среды и уничтожения биологического разнообразия. Более того, в политэкономии так принято: все, что не поддается статистическому учету, малозначимо, или этого вообще не существует. Статичные, линейные и закрытые методы анализа применяются к открытым, нелинейным, динамичным и взаимосвязанным системам, что неизбежно ведет к провалу.
Британский экономист Фриц Шумачер понял, что институты, созданные людьми - это сложные структуры с динамическим управлением, которым требуется системный анализ. Он определил метаэкономику как процесс очеловечивания экономики через учет значимости устойчивой окружающей среды; таким образом, он включил элементы философии морали, психологии, антропологии и социологии, размывающие границы между задачей максимизации и рациональностью отдельно взятых людей. Эрик Бейнхокер из недавно образованного Института новой экономической мысли, призывает по-новому взглянуть на экономический мир. Для этого понадобится помощь психологии, антропологии, социологии, истории, физики, биологии, математики, информатики и других дисциплин, изучающих сложные адаптивные системы.
Мы уверены, что концепция микро-макро-мезо-метаэкономики - то, что мы называем «системономикой» - представляет собой более комплексный подход к анализу сложной живой системы, развивающейся внутри динамических естественных систем. Она особенно полезна для анализа развития таких древних, но лишь недавно возродившихся экономик Китая и Индии, которые способны оказать заметное влияние на экономики других стран и нашу естественную среду обитания в целом.
